Каждый удар, наносимый нами в гневе, в конце концов обязательно падет на нас самих.
Пока сердце еще питают желания, ум сохраняет иллюзии.
С годами замечаешь, что вокруг становится все больше молодежи.
Насколько достойнее смеха то, из-за чего мы то и дело льем слезы!
Среди взломанного снарядом асфальта, у исковерканного полкового миномёта лежал убитый красноармеец. Почему-то теперь, когда душа Крымова была полна живой надежды, ликовала, вид этого тела поразил его. Он много видел мертвецов, стал к ним безразличен. А сейчас он содрогнулся, ― тело, полное вечной смерти, лежало по-птичьи беспомощное, покойник поджал ноги, точно ему было холодно. Мимо, держа у виска толстую полевую сумку, пробежал политрук в сером коробящемся плаще, красноармейцы волочили на плащ-палатке противотанковые мины вперемешку с буханками хлеба. А мертвецу не стал нужен хлеб и оружие, он не хотел письма от верной жены. Он не был силён своей смертью, он был самым слабым, мёртвый воробышек, которого не боятся мошки и мотыльки.