Какая грусть! Конец аллеи Опять с утра исчез в пыли, Опять серебряные змеи Через сугробы поползли.
Героизм, не противоречащий доброй нравственности, мало трогает людей: только героизм, который разрушает нравственность, вызывает в людях и удивление, и восторг.
Героизм — это род смерти, а не образ жизни.
Современная гимнастика очень изменилась. Конкуренция между странами возросла. В гимнастике разыгрывается 14 комплектов олимпийских наград. В общем олимпийском зачете – это тяжелая артиллерия. — В интервью о выступлении российской сборной по спортивной гимнастике на Олимпийских играх 2012
… он произнёс вслух строфу знакомой всем песни, — её обычно пели гладиаторы в часы фехтования в школе Акциана: Он родился свободным Под отеческим кровом, Но в железные цепи Был врагами закован. Не за родину ныне Бьётся он на чужбине, Не за милый, далёкий, За родительский кров Льётся в битве жестокой Гладиатора кровь. — см. пример описания боя гладиаторов в главе I
Обнаружить гнев и ненависть на лице и в словах бесполезно, опасно, неблагоразумно, смешно, по́шло. Проявлять гнев или ненависть можно не иначе, как на деле.
Лучше жить с разбитым сердцем, чем с закрытыми глазами.
Гомосексуальность, несомненно, не преимущество, но в ней нет и ничего постыдного, это не порок и не унижение, нельзя считать её и болезнью, мы считаем её разновидностью сексуальной функции, вызванной известной приостановкой сексуального развития. Многие лица древних и новых времен, достойные высокого уважения, были гомосексуалами, среди них — ряд величайших людей… Преследование гомосексуальности как преступления — большая несправедливость и к тому же жестокость.
Гордыня не хочет быть должницей, а самолюбие не хочет платить.
Буйно клубится Тенга, спертая в узком ущельи, но не тяжкая сила огромных озер пробила насквозь огромный хребет, чтобы излиться ниже, не под бременем веков треснул он, нет, он раскололся до сердца ада в раннюю пору мироздания, когда растопленный гранит кипел еще под самою пятою его и кора земли, остывая, расторгалась легко от взрыва паров. Бури многих столетий не смыли со стен Тенгинского ущелия черного клейма огня.