Одиночество — это состояние, о котором некому рассказать.
Кинжал хорош для того, у кого он есть. И горе тому, у кого его не окажется в нужную минуту.
Мы не идиоты и не обезьяны по телосложению, но мы люди Кавказской расы, сидевшие сиднем, подобно нашему милому Илье Муромцу, и наконец ослабившие свой мозг этим продолжительным и вредным бездействием. Надо его зашевелить, и он очень быстро войдёт в свою настоящую силу.
Все еще будет место для начального и среднего образования в школах, но обучение привязанное к месту— уходящее из колледжа и университета— станут гораздо менее важны в ближайшие пять лет. Через пять лет в Сети бесплатно вы сможете найти самые лучшие лекции в мире. И они будут лучше, чем в каком-либо отдельном университете.
Много говоришь с людьми или мало, но с годами выясняется, что конструкция всякого разговора предполагает почти абсолютную невозможность взаимного понимания. Диалоги Платона замечательны в этом смысле именно тем, что не только запутавшиеся собеседники не понимают Сократа, но и Сократ, в общем-то, не понимает их. Все эти споры об истине, добродетели и конечном торжестве справедливости красноречиво говорят лишь об одном – мир создан так неповторимо прекрасно, что мы не в силах поведать друг другу об этой удивительной красоте. Ее неповторимость разделяет нас так же неизбежно, как стенки материнского чрева отделяют плод под сердцем одной женщины от точно такого же не родившегося еще младенца в утробе другой. Пусть даже обе будущие мамы сидят бок о бок в приемной врача и ведут, как им кажется, чрезвычайно близкий их сердцам разговор. В любом случае и та и другая говорят о своем. Им не понять друг друга. Каждый из нас рождается в условиях и по законам той единственной красоты, о которой нам не суждено поведать миру. И мир, похоже, благодарен нам всем за это. Нет, Платон писал не диалоги. Он написал поэтическую драму непонимания.
Оптимизм меня пугает, он постоянно находится в отрыве с реальностью.
Цинизм есть единственная форма, в которой пошлые души соприкасаются с тем, что называется искренностью, и высшему человеку следует навострить уши при каждом более крупном и утончённом проявлении цинизма и поздравлять себя каждый раз, когда прямо перед ним заговорит бесстыдный скоморох или научный сатир. Бывают даже случаи, когда при этом к отвращению примешивается очарование: именно, когда с таким козлом и обезьяной по прихоти природы соединяется гений, как у аббата Галиани, самого глубокого, самого проницательного и, может быть, самого грязного из людей своего века, он был гораздо глубже Вольтера, а также в значительной мере молчаливее его.
Самое нежное общение в мире бывает меж теми, кто не заинтересован в общении.
Ум — это безумная обезьяна, несущаяся к пропасти. Причём, мысль о том, что ум — это безумная обезьяна, несущаяся к пропасти, есть не что иное, как кокетливая попытка безумной обезьяны поправить причёску на пути к обрыву.
Расходовать оптимизм нужно умеренно, чтобы хватило до конца года.