— …а у нас сейчас, ― подхватывал Джелладалеев и, вдруг мешая слова двух языков, принимался за длинное и путаное повествование ― о долинах благословенных азиатских рек, где розовыми кострами цветут тамариски, об астрагале и джузгуве, суровых и могучих травах пустыни, и тогда бесплодные, подобно маятнику, качающиеся в веках пески, мнилось, согреты были не солнцем, а его собственной физиологической нежностью к родине, покинутой навсегда.
Обидно, когда язык — великий и могучий, а текст — безликий и вонючий.
Россия — сплошная Троя, У Рима, как в горле кость...
А ещё я играю на пианино. Здесь как раз в кустах случайно стоит рояль, я могу сыграть... Я исполню вам «Полонез» Огинского. — эта эстрадная миниатюра стала источником расхожего идиоматического выражения «рояль в кустах»
Можно выдумать религию по заказу, но нельзя в неё по заказу уверовать.
Равнодушие — это своего рода благо, за которое цепляются, в котором видят спасение! Ибо оно одно даёт силу жить, не истекая кровью и не сознавая всей глубины переживаемого злосчастия. Благо равнодушным! Благо тем, которые в сердечной вялости находят для себя мир и успокоение! Личное их благополучие не только не подлежит спору, но может считаться вполне обеспеченным. А ничего другого им и не нужно. Но пусть же они знают, что равнодушие в данном случае обеспечивает не только их личное спокойствие, но и бессрочное торжество лгунов-человеконенавистников. И, сверх того, оно на целую среду, на целую эпоху кладет печать бессилия, предательства и трусости.
Ведь Чансу ,Кан Ювэй, потому не признаёт ,существования в Китае, рабства и упорно настаивает на введении конституции, которая бы ликвидировала ростки революции, что он всю жизнь, кривя душой и сдерживая волю, находится на рабском положении.
Подлинный разум всегда нравственен, всегда основывается на подлинной человеческой чувственности.
Розы прививают любовь к природе, а шипы — уважение.
Ребёнок больше всего нуждается в вашей любви как раз тогда, когда он меньше всего её заслуживает.