Бог — такой же художник, как другие художники. Он создал слона, жирафа и кошку. У него нет настоящего стиля, но он придерживается новых идей.
Надежда — мать дураков, что не мешает ей быть прекрасной любовницей смелых.
Если бы мы могли помыслить смерть во всей её полноте, мы бы умерли в ту же минуту.
В быстром течении нашей жизни современный человек время от времени хочет почувствовать, что он пока еще остался самим собой, и ничто ему не дает уму столь приятного подтверждения этого, как семенящие сзади четыре ноги.
Чтобы радоваться жизни, надо быть бо́льшим героем, чем тот, кто её презирает.
Счастлив, кто мыслей божественных ценным владеет богатством, Жалок, кто о богах лишь мнением смутным доволен.
Человек таков, каково его представление о счастье.
В часы забав иль праздной скуки, Бывало, лире я моей Вверял изнеженные звуки Безумства, лени и страстей.
А вчера у Петрограда По Неве шёл слон без зада: На спине сундук из цинка, В сундуке с замком корзинка, ― А в корзинке, вот ведь хитрый, Бывший царь играл на цитре...
Вспыхнули верхушки зыбких волн, бежавших к нашему берегу, засверкал береговой песок с черными пятнами ямщичьих лодок и группами людей и лошадей у водопоя. Косые лучи скользнули по убогим лачугам, отразились в слюдяных окнах, ласково коснулись бледного, восхищенного лица мальчика… А в расселине между горами уже ясно продвигалась часть огненного солнечного круга, и на нашей стороне весь берег радовался и светился, сверкая, искрясь и переливаясь разноцветными слоями сланцевых пород и зеленью пушистых сосен… Но это была лишь недолгая ласка утра. Еще несколько секунд, и дно долины опять стало холодно и сине. Река погасла и мчалась опять в своем темном русле, бешено крутя водоворотами, слюдяные окна померкли, тени подымались все выше, горы задернули недавнее разнообразие своих склонов одноцветною синею мглою. Еще несколько секунд горела на нашей стороне одинокая вершина, точно угасающий факел над темными туманами… Потом и она померкла.