Ручьись, весна! Летит к тебе, летит Июнь, твой принц, бессмертник неболикий! Юлят цветы, его гоньбы улики, Божит земля, и всё на ней божит.
Июнь, непостижно-короткая ночь, Вся прозрачная, вся просветлённая. Кто родится в Июне, никак одному не сумеет помочь: В душе его век будет грёза влюблённая, Душа его будет бессонная.
Южному итальянцу не нужно слов, чтоб говорить. Слова, это — только дополнение к жестам. И истинный итальянец жестами расскажет всю Библию. И истинный итальянец поймёт всё от слова до слова.
Итальянская женщина должна до могилы раздувать священный огонь домашнего очага. Раса с групповой душой не может допустить ни явных «падений», ни «отступлений в мир сладострастия». Это оскорбление рода, предки перевернулись бы в гробах. Если вы желаете «divertirsi» вне закона, идите в шантан, на улицу, в публичный дом. Никто и слова не скажет, когда на заре, с лицом лимонного цвета, обнимая какое-то шёлковое пальто будете вы ломиться в дверь соседней лавки вместо желанного отеля. Но «порядочная женщина», — другое дело. Кто запретит ей выйти из дому за покупками или к портнихе в целомудренный утренний час? Утром люди невинны, как дети, и никто не заглянет в чужом подъезде под опущенную дамскую вуаль. К 12-ти она вернётся к обязанностям супруги и матери. «Он» тоже вернётся к своим пенатам, и будут ещё вкуснее традиционные макароны под приправой совершенного грешка.
Романо любит пить, есть и «divertirsi». От этого слова в Италии не скрыться, не убежать. Это девиз жизни старых и молодых, детей и параличных стариков. Итальянцу нужен праздник, он зачах бы, если бы пришлось праздновать только 52 воскресенья в год.
Тот в Ватикан к брюхатым итальянцам Бургонского и макарони нёс.
Итальянцы— это отгламуренные кавказцы.
В своём радостном наслаждении жизнью итальянец не слишком тревожится религиозными сомнениями.
Когда из Италии возвращаешься в Германию, то кажется, будто ты вдруг состарился.
Мы едем в Италию для того, чтобы увидеть Италию. но не для того, чтобы увидеть итальянцев.