Однажды я положила в клетку полураскрытый американский орех. Он был настолько велик, что не мог быть защемлён ни в трещины коры, ни в ячейки древесного отрубка, а между тем Зое так хотелось полакомиться его сладким ядром! Я с интересом следила за нею, любопытствуя узнать, как выйдет она из этого затруднительного положения. Сначала Зоя пробовала долбить орех, прицепившись к коре древесного отрубка вниз головой, — но он выскальзывал и катался по клетке, так что из этого ничего не выходило. Тогда она схватила его клювом и начала таскаться с ним по всей клетке, пробуя запихивать его в разные места. Она наверное думала, что этот орех заколдован, потому что с ним не было никакого сладу, — всё было иначе, чем с обыкновенными орехами, с которыми она так мастерски умела справляться: те оставались послушно сидеть всюду, куда их ни сунешь, послушно позволяли запихивать себя в любую трещину коры. И всё-таки Зоя не хотела прекратить своих попыток с этим упрямым орехом. Наконец, её осенило вдохновение: она защемила орех в промежуток между отрубком и стенкой клетки. Надо было видеть её торжество! Во всём доме можно было слышать её победоносное долбление и сверление. Куски ореха летели во все стороны и затем были подобраны и размещены по запасным кладовым.
А когда поспеют орехи, белки усердно снуют под орешниками и собирают самые спелые, уже упавшие орехи. Предварительно белка отыщет какое-нибудь дупло или выкопает норку между корнями деревьев, а то из прутиков устроит на ветвях кладовую и туда натаскает орехов иногда до 20 — 30 фунтов. Находка такой кладовой почитается у крестьян особенным счастьем, потому что здесь собран отборный орех, самый спелый. Белка ни за что не спрячет туда орех с свищом или незрелый. В Сибири она делает такие же запасы из кедровых орехов и тоже из самых лучших.
— Вот тебе ещё орех: когда вы будете посредине моря, брось туда орех, и тотчас же из него вырастет высокое ореховое дерево и поднимется над водою, на этом дереве отдохнёт гриф: если ему негде будет отдохнуть, то он не в силах будет донести вас до дому, и если ты забудешь орех бросить в море, то гриф уронит вас обоих в море.
На гору ль въезжаешь — за горой селенье С церковью зелёной видно в отдаленье. Ни садов, ни речки, в роще невысокой Липа да орешник разрослись широко...
И в чёрном я. Так чёрен только грех, Зачатый полночью бессонной, А может быть и зреющий орех В соседней заросли зелёной.
Любой афоризм что орех: снаружи хорош, а внутри на три четверти пуст
Дуб юный лежит как подрублен, А рядом — надломленный клён, Кудрявый орешник загублен, И весь почернел, опалён.
