Что и в церковь зайдёшь, Хоть и ладан там жгут, Пробираясь в толпе, Вонь услышишь и тут.
Это не дерево, нет, это храм, Это молельня лесная. Струйно смолистый дрожит фимиам, Душу к молитвам склоняя.
Стали храмами дубравы озарённые, а рощи ― кельями, От купальниц золотых восходит ладан и гудит зелёный звон.
Здесь ещё на всём лежали следы старой традиции религии, кустарных ремёсел, потребления, социального строя. Плыла и качалась среди низких, опасных туч высокая, скучная станичная церковь, прямая и аккуратная, как слепой солдат. Узкие стёжки бежали по всем направлениям зелёного церковного двора. Но из деревянных ступеней, из паперти рос паслён.
Каждый день люди уходят из церкви и возвращаются к Богу.
Церковь — это такой большой дом, где перочистки и салфеточки продают по двадцать долларов за штуку.
Церковь — место, где джентльмены, никогда не бывавшие на небесах, рассказывают небылицы тем, кто никогда туда не попадёт.
Чахнет старая церквушка, В облака закинув крест. И забольная кукушка Не летит с печальных мест.
Церковь — скорее лечебница для грешников, чем музей святых.
Церковь прежде всего есть общество, основанное на истине
