Найдётся ли отец, который захотел бы мучить своего малютку незаслуженными желудочными коликами, незаслуженными муками прорезывания зубов, а затем свинкой, корью, скарлатиной и тысячами других пыток, придуманных для ни в чём не повинного маленького существа? А затем, с юности и до могилы, стал бы терзать его бесчисленными десятитысячекратными карами за любое нарушение закона, как преднамеренное, так и случайное? С тончайшим сарказмом мы облагораживаем бога званием отца — и всё же мы отлично знаем, что, попадись нам в руки отец в его духе, мы немедленно бы его повесили.
Ничто так не путает понятий об искусстве, как признание авторитетов.
Кровяной сгусток, опущенный в воду с камнем в частой сетке или продырявленной жестянке, составляет идеальную приманку ,для голавля и язя,, и на неё следовало бы обратить внимание русским рыболовам имеющим возможность ею пользоваться. Как для привады, так и для насадки годится всякая кровь, но лучшей считается баранья, которая гуще и долго сохраняет красный цвет, не темнея, за ней следует телячья. Брать надо по возможности совершенно свежую, а для того, чтобы она дольше не портилась, на дно ведра (жестяного), в которое её наливают, насыпают слой соли и потом постепенно сбивают жидкость палочкой. Иногда, кроме того, с той же целью французские рыболовы вливают рюмку абсента. Затем спёкшаяся кровь кладется под пресс (доски с камнями), чтобы выжать из неё сукровицу, и оставляется здесь на 12-15 часов.
Алкоголизм — это порождение варварства — мёртвой хваткой держит человечество со времен седой и дикой старины и собирает с него чудовищную дань, пожирая молодость, подрывая силы, подавляя энергию, губя лучший цвет рода людского.
Мы не настолько богаты, чтобы покупать дешевые вещи.
Если бы астрология действительно была наукой, то каждый второй мог бы стать академиком.
Смотря на свой знак Зодиака, свято верил в несбыточность предсказаний астрологов.
Полной свободы нет, но человек приближается к свободе по мере соединения своего с Богом разума и любви
Многие, думают, что это гордость мешает верить. Но отчего гордость не мешает учиться? Что может быть смиреннее работы мыслителя, наблюдающего природу? Он исчезает как личность и делается одним страдательным сосудом для обличения, для привлечения к сознанию какого-нибудь закона. Он знает, как он далёк от полного ведения, и говорит это. Сознание о том, чего мы не знаем, своего рода начало премудрости., Перед высокомерным уничижением верующего не только гордость труженика науки ничего не значит, но гордость царей и полководцев теряется и исчезает. Да и как же ему не гордиться — он знает безусловную, несомненную истину о боге и о мире, он знает не только этот, но и тот свет, он смиренен, даже застенчив от избытка богатства, от уверенности., Это странное сочетание неестественной гордости с неестественным смирением принадлежит вообще христианскому воззрению. Оттого-то и папа римский, «царь царей», всегда называет себя рабом рабов., Религиозному воззрению любовь к истине, к делу, потребность обнаруживания себя, потребность борьбы с ложью и неправдой, словом, деятельность бескорыстная, непонятна. Религиозный человек свечки грошовой даром богу не поставит, это ему все векселя на будущую болезнь, на будущий урожай, наконец, на будущую жизнь. Я не смею находить бескорыстной молитву, потому что мне придётся, чтобы спасти её от своекорыстия, признаться, что то, что она просит, не в самом деле или невозможно, — а вы за это рассердитесь на меня.
Наши жизни, продиктованы традицией, Суеверием, ложной религией..., Откажись от своего эго, - Будь свободен, будь свободен в душе... Если есть Бог или какое-либо правосудие под небесами, Если существует причина жить или умереть, Если есть ответы на эти вопросы, мы обязаны узнать, Покажи себя — уничтожь наши страхи — сними свою маску…. А пока мы будем продолжать пытаться Идти по этому прекрасному пути..., До конца времён!