С материальной точки зрения у Вас есть всё в этом мире, но Ваше сердце опечалено, пусть Вас не волнует то, чего у Вас нет, — просто идите и служите людям: держите их руки в своих и выражайте любовь, если Вы будете следовать этому совету, Вы будете сиять, как маяк.
Прочь отсель, Меланхолия, дочь Цербера и тёмной Ночи, рожденна во мраке Стигийской пещеры, при диких Воплях и криках, меж призраков смертных, сокрыта в глубокой Бездне, где хмуро-угрюмая тьма распростерла ревнивые Крылья, Сидит и каркает ворон ночной без умолку.
А без мелодии, как говорится, ни воды напиться, ни с жизнью проститься.
Слабость характера, отсутствие самобытных мыслей, словом, любой недостаток, который препятствует нам довольствоваться своим собственным обществом,— вот что спасает многих из нас от мизантропии.
Есть сюрту одна мадам ― Целый Франкфурт это знает ― Критикует всё, ругает, Устремилась мне вослед, Мой смотрела туалет, Блонды, букли осудила, Просто же совсем забыла, Что сама так хороша, Что не стоит ни гроша. Подают нам лимонаду О сюкре, гато, оршаду И холодный слабый чай.
Что я буду делать? Образования у меня почти никакого, работать я еще не пробовал, служить — начинать поздно... Да и где служить? Где бы я мог сгодиться? Допустим, не велика хитрость служить, хоть у нас бы, например, в земстве, но у меня... чёрт его знает, малодушие какое-то, ни на грош смелости. Поступлю я на службу и всё мне будет казаться, что я не в свои сани сел. Я не идеалист, не утопист, не принципист какой-нибудь особенный, а просто, должно быть, глуп и из-за угла мешком прибит. Психопат и трус.
Из воды в крутых масках высовывались марсианские морды ныряльщиков. Холодное и ясное отчаяние охватило Крылова. Наконец-то он понял, что никогда, никогда не удастся вернуться в ту зиму. Никакая машина времени не властна над прошлым. Перенестись в будущее — пожалуйста, но ему не нужно было будущего, он искал прошлое.
Вокзальной суматохою Кипит огромный зал. Над целою эпохою Возвысился вокзал. Манёвры паровозные, Морозные пути… Мы очень несерьёзные, — Нам всем по двадцати. И хоть блестит из темени Обыкновенный рельс — В свою машину времени Нас поместил Уэльс. Почти полвека минуло За несколько минут, Нас по земле раскинуло — И мы ни там, ни тут., Готов все годы эти я Был биться об заклад, Что сквозь десятилетия Вернёмся мы назад, От сна очнёмся странного, В котором жизнь прошла, И в том же зале заново Мы сядем у стола., Но всё ж бродягу тёртого Перехитрил фантаст — Машина эта чёртова Обратный ход не даст!..
Хлебниковская машина времени состоит из зеркал и линз, улавливающих лучи, замедляющих или ускоряющих волны света. Нет никакого сомнения, что такой проект мог возникнуть только на основе теории относительности Эйнштейна. Ведь именно в этой теории проистекает возможность замедления или ускорения времени в зависимости от скорости светового луча. В теории Хлебникова это открытие преломилось самым неожиданным образом. «Когда наука измерила волны света, изучила их при свете чисел, стало возможно управление ходом лучей. Эти зеркала приближают к письменному столу вид отдалённой звезды, дают доступные для зрения размеры бесконечно малым вещам, прежде невидимым, и делают из людей по отношению к миру отдельной волны луча полновластных божеств. Допустим, что волна света населена разумными существами, обладающими своими правительствами, законами и даже пророками. Не даёт ли для них учёный, прибором зеркал правящий уходом волн казаться всемогущим божеством?» — О нет это не фантастика Уэллса. Такая машина времени существует — это сама Вселенная, но Хлебников утверждает что люди могут уподобиться «всемогущему божеству», став создателями своего мира, переделывая и создавая будущее и прошлое. Кому-то такой проект покажется только фантастикой, но самое поразительное, что к осуществлению его наука уже приступила., И Хлебников жил одновременно во всех временах, потому он так ясно видел многие детали из будущего. Ведь машины времени у поэта не было, был только проект её. Он сам был сложнейшим устройством, пронизывающим века невидимыми лучами мысли.
Маяки полезнее церквей.