Когда в Белоруссии покойника укладывают в гроб, то кладут ему кроме других вещей табак, трубку, бутылку водки, чтобы покойник на том свете мог угостить друзей и знакомых, и даже бутылку святой воды, чтобы отгонять чертей, которые захотят утащить его в ад. Чтобы душа не выходила из могилы и не беспокоила живых, могилу запечатывают четырьмя крестами, которые делаются лопатой по углам могилы. На пасхе мертвецов приветствуют возгласом «Христос воскрес» и катают на могилах яйца ― своего рода христосование. В поминовенные дни покойники любят выходить из могил и бывать в церкви, поэтому белоруссы ставят на сороковой день у могилы колоду, чтобы покойник, выйдя из могилы, мог на ней посидеть.
Мостовыя, тротуары Всё заполнив, полк идёт: Простолю́дины и бары, — Всяк дорогу им даёт.
Грех бессмыслен, и его не надо «глубоко прорабатывать» вообще. Это не предмет проработки, это предмет покаяния. Это как бревно в своём глазу или соринка— их нужно просто вынуть. Если вы начнёте соринку или, тем более, бревно, втирать в себя— ничего хорошего не будет. Начнётся воспаление.
Назар Назарович сам чувствовал, что голая стена над пианолой так и просит Айвазовского (картинку «Олени на водопое», висевшую там прежде, он давно убрал как чересчур простую).
Или на своей пианоле какой-нибудь собачий вальс Листа играют.
Счастье приходит не тогда, когда вешаешь подкову, а когда снимаешь хомут.
Возможно, и на пороге смерти прибита подкова счастья.
Только вчера (при деньгах!) вернулся из Лейпцига, где записал на какую-то «Фонолу»
Да, всё на свете бывает, и попадья попа надувает.
В похищениях женщин Тесей не может найти достаточно справедливого оправдания своим поступкам, во-первых, потому, что они были часты, — он похитил Ариадну, Антиопу, трезенку Анаксо и в заключение всего Елену, когда сам был стариком, а она ещё не достигла половой зрелости, была еще ребенком, а сам он был уже в годах, когда ему не следовало думать и о законном браке, — во-вторых, потому, что афинянки, потомки Эрехтея и Кекропа, умели рожать детей ничуть не хуже девиц-трезенок, спартанок или амазонок. Это он делал, вероятно, из сладострастия и похоти. Ромул похитил, во-первых, около восьмисот женщин, но взял себе не всех, а, говорят, одну Герсилию, других же разделил между лучшими из граждан.