Лет в тридцать мы впервые задумываемся о том, как бы составить себе состояние, к пятидесяти оно еще не составлено. Под старость мы начинаем строиться и умираем, прежде чем маляры и стекольщики закончат отделку.
Беззаботность молодит, занятость красит.
Человек находит для оправдания своих действий любую причину, кроме одной, для своих преступлений — любое оправдание, кроме одного, для своей безопасности — любой повод, кроме одного: а этим одним является его трусость.
Трусы обычно не сознают всей силы своего страха.
Так же, как невозможно найти на дереве два абсолютно одинаковых листа, невозможно отыскать двух одинаковых людей.
В радости общения возникает тоска по счастью одиночества.
Тост за жену? Я не пью за нее – я пью из за нее.
Дайте мне точку опоры, и я перевернусь на другой бок.
Драматичность в том, чтобы просто быть.
Единственная тревога человека должна быть о том, почему он тревожится.