Единственный в мире тиран, которого я согласен принять, это тихий голос, идущий из глубины души.
…не менее важны агавы в качестве сырья для получения традиционного национального алкогольного напитка — текилы. Как и лучшие французские вина, текила получила своё название по имени городка в мексиканском штате Жалиско — центра выращивания агав., Только в возрасте 8-10 лет они достигают необходимой зрелости. При этом основание растения — округлая сердцевина розетки — достигает массы около 40 кг. Её очищают от мощных длинных листьев, разрубают и варят. После этого сырьё измельчают, процеживают и «запускают» процесс алкогольного брожения. Перебродивший сок используют в качестве лёгкого напитка пульке, популярного, как у нас — пиво. Он — основа производства собственно водки, именуемой мескаль. Текилой же называют (это законодательно защищённое название) только мескаль, произведённый в Жалиско и только из агав определённого вида (текуилана), Содержание алкоголя в текиле колеблется от 38 до 55%.
Теория, мой друг, суха, Но зеленеет жизни древо.
синее и постоянно безоблачное небо над Критом, солнечные батареи на плоских крышах домов, небо над Критом, солнечные батареи на плоских крышах домов, запах вчерашней текилы вместе с запахами рыбы и кальмаров и бесконечный греческий танец сиртаки ― «трам-пам-пам-пам-пам-пам-пам-пам, трам-пам-пам- пам-пам-пам-пам-пам!».
Теории могут быть очень красивыми. Но художник должен сочинять музыку не по теориям. Он должен ощущать музыкально прекрасное в своём сердце, он должен глубоко прочувствовать то, что он сочиняет.
― В алмазе пузырек был, так он его удалил, аметист темнее сделал, видите? ― Она поиграла перед его глазами крупным черно-фиолетовым кристаллом, в котором кровавой точкой догорало окно. ― В хризолитах трещинки залечились, а топаз, так тот вообще голубым стал. Вы хоть когда-нибудь слыхали про голубые топазы? Лев Минеевич недоуменно скривил лицо. ― То-то и оно что не слыхали. И никто не слыхал...
Если теория всё объясняет — она никуда не годится.
...чтобы быть жестоким тираном, вовсе не требуется величавой и трагической физиономии. Вообще мучителям делают слишком много чести, представляя их себе непременно какими-то гигантами. Напротив, при кровопийственном комарином жале они обладают большей частью и комариным ростом. Пример — Фома Опискин, жалкое, дрянное ничтожество, которое, однако, может отравить жизнь слишком деликатным или слабым людям своим мелочным, но назойливым и наглым жужжанием.
Именно от этих сил, живущих внутри стены, ордерная декорация получает мощь, тектонические силы как бы перетекают со стен в пристенные колонны, наполняя их пластикой и материальностью. Но никакие пластические, тектонические силы не перетекают со стен в декор эклектических зданий. Напротив, всей своей формой ― непластичностью, немасштабностью, тектоническим алогизмом ― декор эклектики манифестирует: никакой тяжести внутри стены нет. Если ордер классицизма ― метафора тектоники, декор эклектики ― метафора атектонизма. То есть метафора лишенной тектоники стены, стены как дематериализованной плоскости. Таким образом, принцип формообразования, найденный в эклектике, на наш взгляд, заключается в соединении исторической формы с «неоформой» ― дематериализованной плоскостью стены. Это и есть романтический принцип формообразования, ибо архитектура здесь подвергается дематериализации, развоплощению. Ее тектоника превращается в тектонику миража. Но «романтичность» этой пустоты, на которой «висят» картины исторического декора, не исчерпывается одной дематериализацией архитектуры.
Ибо тиляпия ― мушт, рыба святого Петра питается исключительно планктоном, который вместе с водорослями прилипает к её языку, полному тягучей слизи, из которой всё-таки умеют выбраться мальки, нашедшие убежище во рту родителей.