Когда человек пытается довести свои добродетели до крайних пределов, его начинают обступать пороки.
Первая из всех человеческих добродетелей — это воля к самопожертвованию, к тому, чтобы отодвинуть на задний план свое «я», если этого требует долг.
Если добродетель не становится страстью, мы ее не соблюдаем. Мы всегда лишь пытаемся ее соблюдать, поддаваясь порыву.
Добродетель, которая не содрогается при виде пороков, оскверняется ими.
Добродетель хвалят, но она мерзнет.
Добродетель может иметь у атеиста самые глубокие корни, которые часто у набожного сердца держатся, если можно так выразиться, на одной ниточке.
Добродетель нефотогенична.
Польза добродетели столь очевидна, что даже дрянные люди поступают добродетельно ради выгоды.
Истинная добродетель может заключаться только в управлении слепыми силами природы.
Мне приходилось встречать людей, добродетель которых столь естественна, что даже не ощущается, они исполняют свой долг, не испытывая никакой тягости, и их влечет к этому как бы инстинктивно, они никогда не хвастают своими редкостными качествами и, кажется, даже не сознают их в себе. Вот такие люди мне нравятся, а не те праведники, которые как будто сами удивляются собственной справедливости и считают доброе дело чудом, рассказ о котором должен всех изумлять.