Всё тихо. Всё — неясно. Пустота. Нет ничего. Всё отвернулось странно. Кругом отчётливо созрела высота. Молчание царит, точа покровы прянно.
Почувствует нечто. Почувствует, что недосказ. И что есть, есть где-то у меня логово, есть своё и тёплое, а в своём и тёплом возможен некий навар (а вот и поделись!). Чехов хорошо сказал, что выдавливал из себя по капле раба. Но и хорошо промолчал, чем он при этом заполнял пустоту, образовавшуюся на месте былых капель. Словами? То бишь нерабской литературой? Это напрашивается. (Пишущие именно этим грешат. Ещё и гордятся. Мифотворцы.) Но реально пост’рабская наша пустота заполняется, увы, как попало. Таков уж обмен: ты из себя выдавливаешь, но в твои вакуумные пустоты (послерабские) напирает, набегает со стороны всякое и разное ― из набора, которому ты не хозяин. Ты и обнаруживаешь в себе чужое не сразу.
Никто не забыт и ничто не забыто.
Ничто — вот на чём я построил своё дело.
Смерть (или память о смерти) наполняет людей возвышенными чувствами и делает жизнь ценной. Ощущая себя существами недолговечными, люди и ведут себя, соответственно, каждое совершаемое деяние может оказаться последним, нет лица, чьи черты не сотрутся, подобно лицам, являющимся во сне. Всё у смертных имеет ценность— невозвратимую и роковую. У Бессмертных же, напротив, всякий поступок (и всякая мысль)— лишь отголосок других, которые уже случались в затерявшемся далеке прошлого, или точное предвестие тех, что в будущем станут повторяться и повторяться до умопомрачения. Нет ничего, что бы не казалось отражением, блуждающим меж никогда не устающих зеркал. Ничто не случается однажды, ничто не ценно своей невозвратностью.
Если Бог, если человечество, как вы уверяете, имеют достаточно содержания в себе, чтобы быть всем во всём, то и я чувствую, что мне ещё менее будет недоставать содержания, что мне не придётся жаловаться на «пустоту». Я ничто не в смысле пустоты: я творческое ничто, то, из которого я сам как творец всё создам.
Вечное Ничто— штука неплохая, нужно только успеть одеться соответственно.
Угрызения совести, отчаяние, поруганная честь, разрушенная любовь, вместе с современной научной теорией о разумной ничтожности: жизнь – ничто, Бог – ничто, когда всё это заставляет обезумевшую человеческую единицу сделать из себя также ничто, «временное умопомешательство» извиняет его погружение в бесконечность. Верно сказал Шекспир, что свет – сумасшедший!
Поскольку Ничто не есть Нечто, всё, что не Нечто, есть Ничто, а тот факт что Нечто не есть Ничто, является чрезвычайно веским доводом в пользу Ничто, особенно для людей, искушённых в житейских делах.
Ничто не мешает человеку, будучи атеистом, быть счастливым, уравновешенным, глубоко интеллигентным и высокоморальным.