Встаёшь, бывало, утром рано, Бренчит уж в зале фортепьяно, Поют все врозь, трещит в ушах, А тут сама, поднявши ногу, Стоишь, как аист, на часах.
Прежде всего, пианола совершенно отлична от своего собрата фортепиано, с которым состоит всего лишь в братском родстве., Пускай виртуозы клавира зарубят себе на носу, что они никогда не смогу сделать то, что с лёгкостью совершает обыкновенная пианола, но и наоборот, никогда посредственный механизм не сможет заменить живого артиста и вытеснить его с концертной эстрады.
Стали просить меня: я знала другое Фильдово рондо и могла бы сыграть его не хуже Тани, но я не хотела отнимать у неё торжества, и, как ни больно было моему самолюбию, я удовольствовалась тем, что сыграла маленькую старую сонату Плейеля, которую я учила, когда меня ещё только начинали учить на фортепиано.
Баритони прежде жил В Петербурге и учил Петь, играть на фортепьянах, Упражнялся и в романах, Был учителем девиц, И одну из учениц Сбил совсем он с панталыку…
Потом медленными шагами, едва удерживаясь, чтобы не ринуться опрометью вон, он перешёл к фортепиано, постучал в разных местах по клавишам, взял с лихорадочным трепетом ноты с пюпитра, взглянул в них и положил назад, имел даже твёрдость понюхать два цветка и разбудить попугая.
По замыслу Творца, я, видимо, должен был, посещая это заведение, повторить судьбу мамзели Барнетш, безвременно засохшей под крышкой рояля. Как раз с этой целью очень скоро начались мои более чем вялые занятия по сольфеджио и «элементарному фортепиано». Название этого большого инструмента, (в высшей степени странного и экзотического), меня интригует до сих пор. Будь у меня чуть больше времени в запасе, я непременно написал бы для него нечто специальное, например, концерт для элементарного фортепиано с элементарным оркестром. Одна только беда, до сих пор мне никто так ни разу и не показал, как оно выглядит и чем отличается от фортепиано обыкновенного.
Помню: мы за фортепьяно С ней сидели вечерком, Помню ночку у фонтана, Поцелуй в саду густом…
Положи на фортепьяно какой-нибудь другой инструмент, например, хоть гитару, а на одну из струн её ― небольшой клочок бумаги, потом начни перебирать на фортепиано все клавиши одну после другой: бумажка будет спокойно лежать до тех пор, пока ты не заставишь прозвучать ноту, одинакую с той, которую издаёт струна гитары, но тогда лишь только ты дотронешься до клавиши, то в то же самое мгновение струна зазвучит, и бумажка слетит долой, следовательно, по какому-то непонятному сочувствию мёртвый инструмент отзовётся на голос живого.
Доктор глядел по сторонам и думал, что среди всех этих ровных, безмятежных жизней, как два испорченных клавиша в фортепиано, резко выделялись и никуда не годились только две жизни: фельдшера и его.
Вам покажется, что перед вами играет на фортепиано какой-нибудь заезжий искусник, выделывающий удивительные штуки пальцами, исполняющий с быстротою молнии невообразимые трели и рулады, возбуждающий ваше искреннее изумление беглостью рук, но ничем не дающий вам почувствовать, что он ― человек.