Как подобает «классику», он испробовал свои силы во всевозможных формах: опера, балет, симфония, фортепианная музыка, романсы – всё было им затронуто. Превосходный и оригинальный пианист, он глубоко чувствовал «душу» фортепиано и едва ли не ему поверил свои наиболее интимные вдохновения.
Идёшь себе ночью, А окна, балконы отворены все, И звук фортепьяно оттуда несётся, И льются напевы в ночной тишине.
Когда речь коснулась русской музыки, его тотчас попросили спеть какую-нибудь русскую арию и указали на стоявшее в комнате крошечное фортепиано, с чёрными клавишами вместо белых и белыми вместо чёрных.
Однажды графиня застала нас за фортепиано и была очень недовольна, заметя весьма справедливо панне Магдалене, что я рождён не для музыки, а для орала и плуга.
Пришла моя очередь просить у вас прощения за то, что я так задержал ответ на ваше письмо. Но стояла такая жара, совершенно невыносимая для такого римлянина, как я, что когда я садился за фортепиано, то оно потело, как живое существо.
Довольно, сыт я. (Идёт к фортепиано. ) Слушай же, Сальери, Мой Requiem.
Всё изящное имело доступ к душе Грибоедова, он страстно любил музыку, будучи сам искусен в игре на фортепиано.
Смолоду он учился музыке у Фильда и хорошо играл на фортепиано, но, став страстным цыганистом, променял рояль на гитару, под которую слабым и дрожащим голосом пел цыганские песни.
Вся моя работа на Семинарах, сводилась к одному знаменателю – показать, как надо писать музыку. Однажды, правда, представился случай показать, как не надо писать музыку. Так совпало, что во время моего третьего семинара в город Иваново приехал Тихон Хренников со своим авторским концертом. Разве можно не поддержать нашего Председателя? – ДТК по указке из Москвы выделил автобус и, все члены семинара были вывезены на исторический хренниковский бенефис. На обратном пути я решил устроить обсуждение прозвучавших сочинений, особенно его 3-го фортепианного концерта, Раскачать людей на обсуждение мне не удалось и пришлось держать монолог. В два счёта я доказал профессиональные промахи нашего вождя в форме, инструментовке, драматургии, уничтожил на корню фортепианную партию с примитивной фактурой, вдохновенно раскритиковал стилистическую эклектику, В общем, к Дому творчества наш автобус подъезжал в гробовой тишине, и весь сидевший в нём семинар не знал, как реагировать на мою святотатственную лекцию.
Говоря о музыке, признаюсь вам, что вот уже несколько месяцев, как я больше не знаю, что это такое, мне стал ненавистен даже привычный звук фортепиано. Пифагор, погружённый в свою математику, пока какой-то солдат не прикончил его, Гёте, писавший «Свойства естественного отбора» во время французской оккупации Веймара, – мыслители восхитительные.