Листы на дереве с зефирами шептали, Хвалились густотой, зелёностью своей И вот как о себе зефирам толковали: «Не правда ли, что мы краса долины всей? Что нами дерево так пышно и кудряво, Раскидисто и величаво?
В тёплые летние дни около дуба кружились и плясали мухи-подёнки. Каждая жила, порхала и веселилась, а, устав, опускалась в сладкой истоме отдохнуть на один из больших, свежих листьев дуба.
Возьмите боб до прорастания, в его неразвёрнутом состоянии, и вы найдёте по вскрытии его прежде всего две семядоли, которые неудачно сравнивают с последом, ибо это два настоящих, только вздутых и наполненных мучнистым веществом листа, которые на свету и воздухе тоже зеленеют. Далее можно найти уже почечку, которая опять-таки является двумя более развитыми и способными к дальнейшему развитию листами. Если учесть при этом, что за каждым черенком листа, если не в действительности, то в возможности покоится глазок, то в кажущемся нам простым семени обнаруживается соединение множества единиц, которые можно считать одинаковыми по идее и похожими в явлении.
Листья лёгкие-лёгкие, да тяжёл удел: У пруда они выросли и умрут в пруде…
— Вот посмотрите, детушки на этот бук — ему четыреста с лишком лет! — и сорвёт бабушка листочек с этого бука и положит в свою старую с серебряными застёжками книгу, а в воскресенье, после обедни, позовёт детей, раскроет страницу, на которой положен был буковый листочек, и видят дети всю долгую жизнь этого дерева — они видят, как оно растёт в лесу, потому что тогда ещё не было тут ни сада, ни дома...
Последние умирающие плошки, зажжённые студентами в саду гостиницы, освещали снизу листья деревьев, что придавало им праздничный и фантастический вид.
Наконец, они ,семядоли, являются нам как настоящие листья, их сосуды способны к тончайшему развитию, их сходство с последующими листьями позволяет нам не принимать их за особые органы, а скорее считать их за первые листья стебля., Ещё более удивительно, когда семядоли появляются в виде множества листочков, собранных вокруг одной оси, и постепенно развивающийся из их середины стебель образует последующие листья вокруг себя поодиночке, такой случай очень ясно наблюдается при прорастании разных видов сосны. Здесь венок из игол образует как бы чашечку, впоследствии, рассматривая подобные явления, нам придётся вспомнить настоящий случай.
Опавший лист дрожит от нашего движенья, Но зелени ещё свежа над нами тень, А что-то говорит средь радости сближенья, Что этот жёлтый лист — наш следующий день.
А листок всё плыл да плыл, и вот Дюймовочка попала за границу. Красивый белый мотылёк всё время порхал вокруг неё и наконец уселся на листок — уж очень ему понравилась Дюймовочка! А она ужасно радовалась: гадкая жаба не могла теперь догнать её, а вокруг всё было так красиво! Солнце так и горело золотом на воде! Дюймовочка сняла с себя пояс, одним концом обвязала мотылька, а другой привязала к своему листку, и листок поплыл ещё быстрее. Мимо летел майский жук, увидал девочку, обхватил её за тонкую талию лапкой и унёс на дерево, а зелёный листок поплыл дальше, и с ним мотылёк — он ведь был привязан и не мог освободиться.
Дальнейшее развитие неудержимо распространяется от узла к узлу через весь лист, причем срединная жилка последнего удлиняется и возникающие от нее боковые жилки в той или иной мере вытягиваются в обе стороны. Различные отношения жилок друг к другу являются важнейшей причиной разнообразия формы листьев. Теперь листья имеют уже зубцы, глубокие вырезы, слагаются из нескольких листочков, причём в последнем случае они как бы уже образуют целые маленькие ветви. Замечательным примером такого последовательного величайшего усложнения простейшей формы листа является финиковая пальма. В последовательном ряду нескольких листьев всё больше выделяется срединная жилка, веерообразный простой лист разрывается, разделяется, и развивается весьма сложный, конкурирующий с веткой лист.