— Обезьяна, — сказал полненький живой полковник, воинский начальник, наклонясь к молодому и тощему, с красивой бородой, члену земской управы. — Совершенная обезьяна. — Превосходное подтверждение теории Дарвина, — процедил член, на что полковник одобрительно помычал и обратился к доктору. — Да что, конечно, годен! Парень здоровый, — сказал тот. — Но только в гвардию не попадёт. Ха-ха-ха! — добродушно и звонко закатился полковник...
Грива, борода, баки и усы очень много значат в иерархической борьбе приматов. Поэтому властители у себя на голове эти признаки преувеличивали, а у подчинённых укорачивали или даже сбривали. Поэтому же обривали пленных и осуждённых, а офицеры не позволяли солдатам отращивать бороды. В наше время выборная власть не нуждается в бороде как средстве утверждения своего ранга. Зато чувствующие себя неуверенно молодые художники, поэты, учёные частенько самоутверждаются с помощью растительности.
Изо всех молодых людей, воспитанных в чужих краях (прости господи), царский арап всех более на человека походит. — Конечно, — заметил Гаврила Афанасьевич, — человек он степенный и порядочный, не чета ветрогону… Это кто ещё въехал в ворота на двор? Уж не опять ли обезьяна заморская? Вы что зеваете, скоты? — продолжал он, обращаясь к слугам, — бегите, отказать ему, да чтоб и впредь…
Быть укушенным обезьяной – далеко не так приятно, как посетить знаменитые курсы танцев «Маргаритка»...
Не пугайся, обезьяна! Я люблю тебя… Я вижу На твоей блестящей, голой, Гладкой заднице три цвета: Чёрный, красный, золотистый! Эти три любезных цвета Мне родные, — и я с грустью Вспомнил знамя Барбароссы.
Мартышка, в Зеркале увидя образ свой. Тихохонько Медведя толк ногой: «Смотри-ка», говорит: «кум милый мой! Что́ это там за рожа?
— Красавица во вкусе Рубенса: широкие плечи, широкие бёдра, талия, для которой салфеточное кольцо может служить поясом, ну, словом, опоэтизированная цифра 8. «Она идёт тоже по набережной и время от времени глядит в окна магазинов и вдруг останавливается в экстазе перед лавкою торговца животными. В окне, на подвешенной трапеции, довольно большая обезьяна выделывает самые головоломные штуки. Постояв, моя незнакомка входит… Я за нею… Она торгует обезьяну, а моё сердце бьётся. Обезьяна сто́ит 160 франков. Она открывает крошечное портмоне, что-то соображает и с печалью в своих дивных изумрудных очах, со вздохом, сорвавшимся с её пухлых, почти детских губок, объявляет, что для неё это слишком дорого. Торговец, вообразивший, что мы вошли вместе, обращается ко мне: — Неужели, сударь вы откажете вашей супруге в этом невинном удовольствии, разве это дорого? Ведь это бабуин, одно его имя говорит за него. Его зовут Купидон. Дама покраснела вся, сплошь, мне показалось даже, что её шляпа и вуаль стали розовыми, а я, пользуясь положением, обращаюсь к ней: — Конечно, душечка, ты не должна отказывать себе в таких пустяках, если только обезьяна тебе нравится, вели доставить её на дом!»
Кто Обезьян видал, те знают, Как жадно всё они перенимают.
Вот на яицах наседкой Сидя, клохчет сумасброд В самом жёлтом доме редкой! Перед ним кружится кот, Кукла страстно водит глазки, Обезьяна скалит рот — Он им сказывает сказки И медовый мак жуёт.
Человеческое существо отличается от низших приматов страстью к составлению списков.