Горы попирая муравчатый склон, Там мамонт тяжёлый, чудовищный слон ― Тогдашней земли великан толстоногой ― Шагал, как гора по горе, но тревогой Стихий возмущённых застигнутый вдруг, В бегу, на шагу, вдруг застыл, цепенеет... Глядь! жизни другая эпоха яснеет, И новых живущих является круг.
Я боюсь. Мать держит меня на руках. Мы смотрим зверей, которые в клетках. Вот огромный слон. Он хоботом берёт французскую булку. Проглатывает её. Я боюсь слонов.
Война нависала над нами, как грозовая туча., Рассказывали, как из зоопарка после бомбёжки вырвались звери и метались по улицам. Они бежали не от людей, а к людям, и скажем, медведь ревел и тряс лапой, страус махал обожжённым крылом, а слон становился на колени, поднимал хобот и жалобно трубил. Но что могли сделать люди, когда и под ними горела земля? А коралловый аспид, очень ядовитая и красивая змея, похожая на красное и чёрное ожерелье, по пожарной лестнице заползла на шестой этаж и смиренно свернулась под чьей-то кроватью. И в этих рассказах о развалинах больших городов, об улицах, где ползают африканские гады и трубят умирающие слоны, было что-то и от Уэллса и от апокалипсиса ― в общем от легенд о конце мира и тотальной гибели человечества.
Упоминания о находившемся рядом Слоновом дворе содержатся в нескольких иностранных описаниях. Геркенс писал, что недалеко от Почтового двора находился «Слоновый двор, в нём крупный, красивый слон, подаренный его царскому величеству персидским шахом. Иногда слона для его развлечения водят по городу». Этот слон был подарен Петру I в 1713 г. во время визита в Петербург персидского посольства. Очевидно к 1720 г. он уже умер, так как Ф.Х. Вебер сообщал, что в доме, где прежде находился персидский слон, разместили голштинский глобус, отметив далее, что слоновый двор находился посреди луга.
О, слон! Ведь ты мудрец. И, как мудрец, не смеешь Ни сторожа побить, ни выйти из тюрьмы... За это, тяжкий слон, когда ты околеешь, Тебя к святым слонам должны причислить мы.
Медлительно-кроткие души, Слон и слониха ― Две серые, грузные туши ― Шествуют тихо... Меж ними виляет задом Единственный сын, ― Папаша с мамашей рядом, Бока, как надёжный тын, Слон нежно толкает слонёнка Пяткой под брюхо, Слониха дышет ребёнку Хоботом в ухо..., И вот, как гигантский робот, Слон встал на цементный вал И, ввысь закинувши хобот, С акации гроздь сорвал... Сунул закуску слонёнку ― Ешь, дорогой! А мать, склонившись к ребёнку, В восторге брыкнула ногой.
Не глумитесь над шахматистами. Легко ли сохранить душевное здоровье, когда изо дня в день теряешь коней, бьёшь слонов, нападаешь на королев?
Не надо внушать всем, что оттого, что некий гроссмейстер в какой-то позиции, продумав полчаса, пошёл куда-то там слоном, — это ход гениальный.
Только хороший слон достоин жертвы, плохого слона можно и проиграть.
По разным местам видел кости оного зверя, то есть зубья коренные, рёбра, голени, позвонки и протчее, все гнилые, великостью не все равны, каковых костей яко в Руси, тако и в протчих европейских странах в земли довольно находится, и почитают их простой народ за богатырские. Сии кости никоего мнения утвердить довольны были, и для того были в таком мнении, что ежели оные не клыки, но рога, то нуждно быть во времена потопа некоему особному зверей роду, каковых по потопе в жизни не осталось, донеле же по представлению моему блаженные и вечнодостойные памяти его императорское величество Пётр Великий повелел его сиятельству князю Долгорукому объявить в народ довольное денежное награждение, ежели кто целое костей собрание, а по малой мере голову с принадлежащими частьми сыщет и принесёт. По которому не одна голова и множество протчих костей из разных мест объявлено и в Москву и в Сибирский приказ, також и в Академию наук привезло, их же ныне всяк видя, без сумнения поверит, что слоновые суть.