Посреди того сада стояло дерево жизни, и красные яблоки его так и рдели на ветвях! Влез он по стволу вверх и чуть только хотел протянуть руку к одному из яблок, видит, что висит перед тем яблоком кольцо... И он, не задумавшись, без всякого усилия просунул через то кольцо руку и сорвал яблоко с ветки... Кольцо же крепко-накрепко обхватило его руку, и он вдруг почувствовал во всём теле своём громадную силу. Когда королевич слез с яблоком с дерева, он уже не захотел перелезать через решётку, а ухватился за большие садовые ворота, встряхнул их разок — и ворота с треском распахнулись. Он вышел из сада, и лев, лежавший перед воротами, проснулся и побежал за ним следом, но уже не дикий, не яростный — он кротко следовал за ним, как за своим господином.
Бог создал мужчину и женщину, а женщина, вонзив зубки в яблоко, создала писателя. Итак, мы вступили в этот мир, осенённые самим змием. Мы, специальные корреспонденты при армии Лукавого, описываем его победы в своих трёхтомных романах и его случайные поражения в своих пятиактных мелодрамах.
Яблоко, протянутое Еве, Было вкуса ― меди, соли, жёлчи, Запаха ― земли и диких плевел. Цвета ― бузины и ягод волчьих.
Яблоками небо завалило: на «барашки» нынче урожай. Пара в дышло ― дьявол гривокрылый! ― селезёнкой ёкнула: езжай!
Разговорились все (опять нужно вам заметить, что у нас никогда о пустяках не бывает разговора. Я всегда люблю приличные разговоры, чтобы, как говорят, вместе и услаждение и назидательность была), разговорились об том, как нужно солить яблоки. Старуха моя начала было говорить, что нужно наперёд хорошенько вымыть яблоки, потом намочить в квасу, а потом уже… «Ничего из этого не будет! — подхватил полтавец, заложивши руку в гороховый кафтан свой и прошедши важным шагом по комнате, — ничего не будет! Прежде всего нужно пересыпать канупером, а потом уже…» Ну, я на вас ссылаюсь, любезные читатели, скажите по совести, слыхали ли вы когда-нибудь, чтобы яблоки пересыпали канупером? Правда, кладут смородинный лист, нечуй-ветер, трилистник, но чтобы клали канупер… нет, я не слыхивал об этом.
И яблоко, по зрелом размышлении, По ветке чиркнув, быстро стукнулось ― Свидетельство закона тяготения.
Около нас, по крутому скату, были построены лубочные лавочки, в которых продавали калачи, пряники, квас и великое множество яблок. Мать, которая очень их любила, пошла сама покупать, но нашла, что яблоки продавались не совсем спелые, и сказала, что это все падаль, кое-как, однако, нашла она с десяток спелых и, выбрав одно яблоко, очень сладкое, разрезала его, очистила и дала нам с сестрицей по половинке. Я вообще мало едал сырых плодов, и яблоко показалось мне очень вкусным.
Посмотрите на этот прививок: он уже цветёт в первую весну. Органическая сила в нём предчувствует, что отчуждённый черен от родного дерева, не долговечен, и что ей надобно спешить с плодами. Посмотрите на огородные овощи, когда холодные ночи грозят им скорым морозом: вдруг останавливают они рост свой, и зёрна в них спеют. Яблоко, тронутое червем, зреет ранее других и валится на землю. Так порок сокращает жизнь, так юноша созревает преждевременно, удовлетворяя ранним своим желаниям, и ложится в могилу, когда бы ему надобно было цвести. Мы все живём втрое, вчетверо менее, нежели сколько назначено природой.
Отдохнувши и напившись чаю, Менандр Семенович ходил с Порфишей по довольно обширному фруктовому саду, который был разведён им сзади дома, очищал яблони от червей и гусениц и собирал паданцы. Если яблоко упало вследствие зрелости, то Менандр Семенович, поднимая его, говорил: ― Вот, мой друг, образ жизни человеческой! Едва созрел ― и уже упал! Если же яблоко упало, подточенное червём, то он говорил: ― И тут жизнь человеческая прообразуется! Но не зрелостью сражённая, а подточенная завистью и клеветой!
Румянец яблока, на фоне Сентября, С его травой-листвой воздушно-золотою, Румянец девушки, когда горит заря, Румянец девушки, идущей за водою...