Человек не должен выпускать из рук ружья, лопаты, метлы, чтобы отбивать свою культуру от волков, метели, сорных трав. Стоит зазеваться, отвлечься на год-два, и пропало дело - из лесов пойдут волки, полезет чертополох, города завалит снегом, засыплет пылью. Сколько уже погибло великих столиц от пыли, снега, бурьяна.
Просматривать, перелистывать книгу – это не чтение. Читать надо так, как слушаешь исповедь человека. Углубляясь в книгу. Тогда она раскроет себя, и ты постигнешь её прелесть.
Какое золото? Какие брильянты? Протрите глаза... Ничто так не украшает женщину, как один маленький комплекс неполноценности...
Всем взял — умом, талантом, а кое с кого и деньгами.
Глупая красота — не красота. Вглядись в тупую красавицу, всмотрись глубоко в каждую черту лица, в улыбку её, взгляд — красота её превратится мало-помалу в поразительное безобразие.
До тех пор пока человек живет с людьми и действует среди людей, возможности в этом отношении таковы: он может иметь хорошую культуру, культуру похуже, а может выбрать и соответственно иметь совсем дурную культуру, но отсутствия культуры, «нулевого варианта», своего собственного пространства, своей комнаты, «отмытой» от культуры, он не может иметь. — «Богословие в контексте культуры»
Смотрю: вот это – тропики. Всю жизнь вдыхаю наново я. А поезд прёт торопкий сквозь пальмы, сквозь банановые. Их силуэты-веники встают рисунком тошненьким: не то они – священники, не то они – художники. Аж сам не веришь факту: из всей бузы и вара встаёт растенье – кактус трубой от самовара.
...чтобы сделать в свете карьеру, достаточно, по-моему, всегда сезон наблюдать, если в январе спаржи не потребуешь, то несколько целковых в кошельке сохранишь...
Однако, этот Стравинский, при всём уважении – не мог не вызывать у меня улыбки, совсем небольшой и глубоко спрятанной улыбки... Он был велик, несомненно... Он был хорош, абсолютно... Ни с чем не спорю. Молодой, компактный, мускулистый, лысый, гениальный... Ездил на велосипеде... Да. Великий композитор, в конце концов... Но, как раз в том-то и всё дело. Он был только музыкант, большой музыкант, всего лишь музыкант, великий творец звуков – но не более того...
Ах, Культура и Вера, Вера и Культура! Вчера еще, терпя общие утеснения, они казались такими сроднившимися между собой, а сегодня уже смотрят друг на друга куда более охлажденным, едва ли не подозрительным взглядом. — «Было дело в доме Симона»