Найдите хорошую мелодию – и ваша композиция, какова бы она не была, будет прекрасной и непременно понравится.
Оплакавший земной дорогой Любви утрату не одну, Созревший опытностью строгой, Паломник скромный и убогой, Люблю кладбища тишину. Мне так сочувственны могилы, В земле так много моего, Увядших благ, увядшей силы, Что мне кладбище ― берег милый, Что мне приветлив вид его. Предавшись думам несказанным, И здесь я, на закате дня, Спешу к местам обетованным, К могилам чуждым, безымянным, Но не безмолвным для меня. Среди цветов в тени древесной, Кладбище здесь ― зелёный сад, Нас не смущает давкой тесной Гробниц и с спесью полновесной Тщетой воздвигнутых громад.
Войну идей так же нельзя выиграть без книг, как морскую войну — без кораблей.
Книги, не заслуживающие медленного чтения, не заслуживают вообще того, чтобы их читать.
Комплекс неполноценности – огромная сила. Вот только неясно – разрушительная или созидательная...
Я, Кошка, брожу, где вздумается, и гуляю сама по себе.
Мы любим красоту, состоящую в простоте... — Фукидид, «История»
Нет на всём свете ни одного такого преподавателя, который был бы действительно способен определить Красоту для других или навязать её, назвав себя самым осведомлённым из людей. Даже если кто-то и узнал свою самую красивую красоту, то он прежде всего её спрячет получше — и будет хранить её у себя дома, под замкóм, в старом платяном шкафу, чтобы никто не покусился, или даже, не дай-то Бог...
Происки креационистов угрожают естественному, даже необходимому, состоянию учёных — получать удовольствие от (временного) незнания. В нашу эпоху у учёного, по чисто тактическим соображениям, могут возникнуть сомнения в целесообразности, скажем, подобного заявления: «Действительно, интересный вопрос. Как же всё-таки у предков скользкой лягушки появился локтевой сустав? Я не специалист по скользким лягушкам, придётся сходить в университетскую библиотеку и проверить. Может, посоветую кому-нибудь из выпускников взять эту тему в качестве дипломной работы». Не успеет подобное рассуждение слететь с уст учёного и задолго до того, как студент примется за диплом, в брошюре креационистов появится заголовок со сделанным по умолчанию выводом: «Скользкие лягушки, без сомнения, дело рук божьих». Таким образом, к сожалению, между методологической потребностью науки выискивать пробелы в знании с целью организации будущих исследований и потребностью креационистов выискивать пробелы в знании для объявления о своей победе существует перехлёст. Именно потому, что теория «разумного замысла» не имеет собственных доказательств, а, подобно сорнякам, пускает корни в «белых пятнах» научного знания, она вынуждена цепляться за необходимое науке, чтобы бросить силы на их заполнение, признание существующих пробелов.
Техника сама по себе не поведёт нас в нужном направлении, насколько я могу судить, ни в образовании, ни в социальной жизни. Я скорее сторонник революционных воззрений, чем реформист. Но революцию я предвижу в идеях, а не в технике.