Благотворящий бедному дает взаймы Господу и Он воздаст ему за благодеяние его.
К салазкам привязан тюк, покрытый белой простыней. Белая простыня с капюшоном надета также на конструктора Гука: он напоминает собой монаха инквизиции. Далеко, версты за полторы от берега, едва заметна крохотная красная точка: то светится ближайший из фортов Кронштадтской заградительной сети, батарея № 9, между ней и берегом совершают обход советские дозоры, здесь путь отрезан. Впереди, почти над головой, ― Полярная звезда, слева ― Большая Медведица, справа ― Юпитер. Если между Полярной звездой и Медведицей провести отвес к земле, он упрется в финский берец где-то возле Терриок. Следует сделать по морю полукруг: взять сначала влево, обогнуть батарею № 9, пройти между ней и следующим фортом ― батарея № 11, сделать верст десять по снежному простору залива, держась поглубже от берега, и, только миновав Сестрорецк, начать другое отклонение вправо ― к точке падения отвеса. Идти придется часов пять, волоча за собой салазки, прислушиваясь к ружейным выстрелам, которыми от скуки балуются советские пограничники.
Смотрю на небо: там цветы В прелестных радугах играют, Златые, яркие черты Одна другую пресекают И вдруг, в пространствах высоты, Сливаются с ночным мерцаньем… Не можно ль с северным сияньем Сравнять сей жизни красоты?.. Оно угасло ― но блистает Ещё Полярная звезда, Так Добродетель никогда Во мраке нас не оставляет!..
Поэты всегда воспринимают погоду слишком близко к сердцу. Они любят навязывать эмоции тому, что лишено всякой эмоциональности. — из книги 'Тедди'
Лишить порок надежды — значит дать оружие добродетели.
Если мы живем в будущем предыдущей эпохи, которое для нас — настоящее, это называют реальностью. Если же мы скажем этому настоящему «прощай», то кто нам помешает выстроить себе иное настоящее — в пределах дома, квартиры, комнаты, диогеновой бочки — и не допускать туда повседневность? Нет, правда, кто нам помешает? Только лишь эта самая повседневность.
Когда есть, что терять, теряют вместе с головой.
С людьми живи в мире, но воюй с пороками.
И вот является на стол узбекский плов в огромной чаше, горячий, словно бы живой, рисинка от рисинки в нем отделились, мяса и жира в меру, черными капельками там и сям виднеется барбарис, доставленный из Ташкента, и головки чеснока, сочные и сохранившие аромат, выглядывают из желтоватых россыпей риса. А дух какой! Такой дух, что и в кишлаках под Самаркандом понимающие люди наверняка теперь стоят лицом к Москве.
Павиан стал на четвереньки и хрипло залаял. Его гнев был удовлетворён смертью коня, и он уже хотел спешить за своей целебной травой, но, случайно взглянув на девушку, остановился. Ему вспомнилась молодая негритянка, которую он поймал недавно одну в лесу, и те стоны и плач, что вылетали из её губ в то время, как он бесстыдно тешился её телом. И по-звериному острое желание владеть этой девушкой в красной одежде и услышать её мольбы внезапно загорелось в его мозгу и лёгкой дрожью сотрясло уродливое тело.