Эта теория настолько безумна, что, скорее всего, верна.
Мы еще не успели сообразить, каким образом биосилициты могли проделать это, а нас уже ожидали новые сюрпризы. Часам к десяти вечера к такыру, на котором мы располагались, со всех сторон двинулись родбариды. Мы и не подозревали, что их так много развелось в каракумских песках. Как только родбариды достигали края плотной глинистой площадки, они вгрызались в грунт и вползали под такыр. Не прошло и часа, как родбариды начали выползать из-под такыра, по границам которого уже образовалась кромка из прочной стекловидной массы. Это были края ребристой платформы, подведенной под занимаемую нами площадку. Тотчас же после того, как родбариды закончили свою работу, юсгориды ринулись к краям платформы, мы почувствовали толчки, словно началось землетрясение, и наша площадка, как некогда танк-сейф в Амстердаме, начала приподниматься. Нас настоятельно просят удалиться, ― заметил Асквит. Огромный такыр со всем нашим хозяйством ― с палатками, фургонами, вертолётами и автомобилями ― поднялся в воздух. Видимо, и для силицитов перемещение в пространстве таких огромных масс было целом нелегким.
Всяк, кто желает иметь верных друзей, должен быть добрым и терпимым, проявляя внимание к чужим нуждам.
В помойный край влекомый, Покинув отчий чан, Выходит насекомый, Точнее ― таракан. Вдогонку таракану, Моча кремнистый путь, Течёт вода из крану, Забытого заткнуть.
И много непочатых сил И втуне жатв за ним осталось, Талант не в землю он зарыл, Но в ход пустить не удавалось.
Мечта о предгорьях Копет-Дага, о берегах Аму, как о прохладном рае. Страшная жизнь на глинистых раскаленных такырах, как на сковородках ада. Даже куст саксаула ― куща. Птицы в пустыне. Не они ли самые счастливые: они могут улететь на дальние реки. Сколько бы ни лить воды в пустыню: она не повеселеет. Пустыня ― мать скудная и худая. Худая пустыня, давно рассыпавшая свои кости в прах и прах истратившая на ветер.
Это была односторонняя механистическая цивилизация грохочущих машин, мир технологии, которая обеспечивала комфорт, но не могла дать человеку ощущения справедливости и безопасности. Это была цивилизация, которая обрабатывала металл, расщепляла атом, создала мощную химию и понастроила сложных и опасных машин. Она сосредоточила своё внимание на технике, совсем забыв о личности, и теперь ничего не стоило нажать кнопку и уничтожить далёкий город, не зная и не желая узнать жизни и обычаев, мыслей и надежд, устремлений народа, который ты уничтожил.
Как только появится новая технология, всегда будет искушение использовать её. И едва ли гражданская активность создаст механизм удержания полиции в предписанных её статусом рамках.
Талант — искра божия, которой человек обыкновенно сжигает себя, освещая этим собственным пожаром путь другим.
Талант — не отклонение от нормы, а, напротив, высшая фаза развития личности, и в этом смысле норма.