Сила растительных сборов проявляется в ансамбле, где даже абсолютно ядовитые составляющие подчас совершенно меняют своё поведение. Такова, например, белладонна, которую вместе с дурманом успешно применяют против астмы, конечно, в соединении с другими травами.
Воззри! Се дева стоит, чиста ложеснами! Яблоко, змий, мир, луна под ея ногами. Яблоком является плотска сласть безчестна, В кую влечёт, как змий, плоть хитра и прелестна, Круг мира образует злу смесь мирских мнений, А луна знаменует сень мырских имений. Победи сия! Христос и в тебе вселится. Будь, как дева, чист: мудрость в сластях не местится.
Под самое под утро, как вставать, Василию Иванычу Хлопову пригрезился сон чудной. Стоит это будто он у себя в саду, а кругом всё яблоки, да всё спелые да большие, так и виснут, так и тянутся к земле с жирнолистных тяжёлых веток: насилу подпорки держат. И залюбовался яблоками Василий Иваныч. Вдруг, видит он, одно яблочко спрыгнуло тайком в траву, за ним другое, третье, покатились, шурша, прямо под ноги хозяину, будто живые, отовсюду сыплются, жмутся, встают, подымаются ряд за рядом, всё выше, выше, вот окружили, стиснули, не вздохнуть: с головой засыпали, душистые, тёплой грудой. Пробудившись, охнул Василий Иваныч, очнулся, ан это Аксюша прижала его ненароком во сне сладкой наливной грудью., Вон яблочко анисовое, румяное, так и горит всё, зарделось жалобно, будто просит: не бей. Там большое свесилось, сизо-багряное, знать, перепугалось до смерти: со страху прижалось к ветке. Василий Иваныч прошёл дальше. На какое яблоко ни посмотрит, жалко. А майор всё ждёт. Выбрал, наконец, Василий Иваныч продолговатое крымское яблочко, редкой красоты и породы. Всего три года, как привезли эту яблоньку из далёких стран. Недолюбливал заморских сортов Василий Иваныч. По этой, пожалуй, не жалко будет. И поднял руку. Да как спустить курок, почудилось ему, будто не яблоня это, а Тихонова Глаша и смотрит жалостно исподлобья. Дрогнула рука. За повисшим дымным облаком яблочко крымское краснело невредимо. ― Промазали, ― заметил майор. Хотел было подшутить, да глянул на хозяина и только брюхо погладил. Бледный, суровый стоял Василий Иваныч, опустив дымящийся пистолет.
И видно, как всходит, ― и слышно, как дышит Там каждая травка и каждый лесок, Там дерево жизни ветвями колышет, И каплет из трещин живительный сок, И брызжет, ― и тут же другое с ним рядом: То дерево жизни с убийственным ядом.
Но в американской глуши любитель вольного воздуха не найдёт таких удобных возможностей предаться самому древнему из преступлений и забав. Ядовитые растения ожгут ягодицы его возлюбленной, безыменные насекомые в зад ужалят его, острые частицы лесного ковра уколют его в голенища, насекомые ужалят её в коленки, и всюду кругом будет стоять непрерывный шорох потенциальных змей ― что говорю, полувымерших драконов! ― между тем как похожие на крохотных крабов семена хищных цветов прилепляются, в виде мерзкой изумрудной корки, равно и к чёрному носку на подвязке, и к белому неподтянутому носочку.
Когда бы сила умственная не была сила по себе, Ньютона был бы не лучше самоеда, и падшее на него яблоко расшибло бы ему токмо нос, и притяжение небесных тел осталося бы неугаданным.
В образованном я родился народе, Язык и золото… вот наш кинжал и яд!
Беладонна: в Италии — красивая женщина, в Англии — смертельный яд. Поразительный пример глубинного сходства двух языков.
Что в них ласка, есть отрава, А из мрака, а из яда Возникает чудо-слава, Блеск заманчивый для взгляда.
В меня швырнула ты, как Ева, Прекрасным яблоком большим. Так сделала ты не из мести, А по-хорошему гневясь, И мы расхохотались, вместе На это яблоко дивясь, Смеясь, что ты не разрыдалась, А тем, что было под рукой, ― Сладчайшим яблоком ― кидалась И возвратила нам покой.