Обезьяны любили сидеть в кресле своего хозяина. Если не было ни карликов, ни горбунов, они играли в хозяйскими детьми или с негритятами, которым порой доставалось от их проказ. Когда созревали плоды, обезьяны карабкались по деревьям. Наверняка они съедали больше фиников и фиг, чем собирали, но садовника это не огорчало. Египет – страна плодороднейшая, и в ней всего хватало на всех.
Долгая! Взглянь ты сперва на лицо: безобразно и гадко, И на себя непохоже, не кожа, а гадкая шкура, Щёки обвислые, да и такие морщины, какие Там, где Табрака тенистые рощи свои простирает, На престарелой щеке своей чешет уж мать обезьяна.
...всякое брожение приводит к духу разложения. Если бы эти краснозадые обезьяны (в своё время) не выдумали алкоголя, мой дражайший Капитан, тогда им, пожалуй, не пришлось бы и смываться на четвереньках в душевую кабинку и там гадать втихомолку: то ли они не в душе, то ли не в духе, то ли у них всё рыло в пухе...
На днях я встретился здесь же с Франсуа Копе. — Я ненавижу эту злую обезьяну! — отвечал он на мой вопрос. — Когда я смотрю на этого Вольтера, мне вспоминается его «Pucelle D’Orléans».
Всесильный Магадэва в угоду женщине создал обезьяну. Обезьяна подражала каждому движению женщины, и женщина шесть часов была довольна, но потом со слезами воскликнула: — Я так хороша, так прекрасна! Обо мне поют, меня обнимают, ползают у моих ног и мне подражают. Мною любуются и мне завидуют так, что я даже начинаю бояться. Кто же меня защитит, если мне захотят сделать от зависти зло?
Мы сами видали американских джентльменов, очень серьезно и искренно доказывавших, что у негров нет человеческой души и что они только особая порода животных. Положим, в теории наши юные нигилисты и сами имеют притязание на происхождение от какой-то благодетельной обезьяны, но ведь это только в теории, досужей и праздной: на деле они благородно непоследовательны и первые возмутились бы да и возмущаются практическим приложением этой теории к неграм.
Всех начал начало — палка барабана, Каждого событья вестник — барабан, С барабанным боем пляшет обезьяна, С барабанным боем скачет шарлатан.
Один фигляр в Москве показывал мартышку С волшебным фонарём. На картах ли гадать, Взбираться ль по шнуру на крышку, Или кувы́ркаться и впри́сядку плясать По гибкому канату
Красота вообще редкость, есть целые народы из меньших братий, у которых никакой нет красоты, например, обезьяны с своими ирландскими челюстями, молодыми морщинами и выдавшимися зубами, лягушки с глазами навыкате и ртом до ушей… Да и часто ли встречается красивая лошадь, собака? Одна природа постоянно красива, потому что мы на нее смотрим издали, с благородной дистанции, к тому же она нам посторонняя, и мы с ней не ведём никаких счётов, не имеем никаких личностей, смотрим на неё как чужие и просто не видим тех безобразий, которые нам бросаются в глаза в человеческих лицах и даже в звериных, имеющих с нашими родственное сходство.
Куда мы ни заглянем в доисторические времена, всюду натолкнёмся на человека, как на стадное животное, которое ни в каком случае не могло бы существовать, если бы не обладало инстинктами, обусловливающими совместную жизнь, т.е. сочувствием и известной степенью самоотвержения. Эти инстинкты мы находим даже у обезьян, и если они отсутствуют у пород, наиболее похожих на человека, у орангутана и гиббона, то это в глазах некоторых исследователей служит достаточным доказательством, что эти породы выродились и вымирают. Следовательно, неверно, что человек когда-либо был «одиноко рыскающим животным».