Господь здесь страдал. О, как видишь Матерь Божию у Креста. Всё это живо себе представляешь, и как за нас так пришлось Ему в Аттике поскорбеть. О, Господи, идешь и подумаешь и явится скорбь, и видишь — ходят такие же люди, как тогда, носят плащи и странная на них одежда прежнего завета, как сейчас, всё так и было. И вот слёзы текут, дни те подходят, наступил Великий Пост ― выйдешь из храма, а в храмах этих великие события совершались и Сам Спаситель пролил слёзы.
Иногда Шопен вводит в танец хватающий за душу элемент скорби, прежде неслыханный., Иногда трагическое чувство становится величественным., До такой степени величественным, что в нём обнаружили целую эпопею. Искренность переживаний – скорби или героизма – предохраняет от напыщенности.
Безгрешными приходим — и грешим, Весёлыми приходим — и скорбим. Сжигаем сердце горькими слезами И сходим в прах, развеяв жизнь как дым.
Во многой мудрости много печали, и кто умножает познания, умножает скорбь.
Так она стояла среди росистых могил, кое-где помигивающих огоньками, шепча еле слышно: «Вот оно, Господи, одно, вечно одно! ..» Ветер, шелестя металлическими венками, далеко разносил её безмирную, святую скорбь. Старинная часовня из серого камня вырисовывалась среди могил тёмным очертанием, и уже роса покрывала каменные слова: «Мир тебе, Анна, супруга моя! ..» Была святая ночь. Последнее облачко истаяло в эмалевом небе.
После смерти любимых людей мы как бы утешаем себя верой в то, что боль от этой потери никогда не уменьшится.
Во всем мире не найдется и десяти человек, смерть которых могла бы испортить мне ужин, но есть один или два, смерть которых разобьет мое сердце.
О чём скорбеть? Клянусь дыханьем, Есть в жизни два ничтожных дня: День, ставший мне воспоминаньем, И не наставший для меня.
Доля утешения: разделить свою скорбь со многими.
Избыток скорби смеется. Избыток радости плачет.
