Я поиграл на Вашем пианино и на рояле, посидел в каждом уголке Ваших комнат, напился чаю, видел во флигеле помещения моих коллег и Пахульского, был наверху, прошёлся по парку и уехал в самом приятном расположении духа.
...И вот уже заказывают мастерам для своих механических пианино специальные партитуры по тактам, в которых каждый музыкальный образ сопровождается соответствующей переменой цвета., И вот Скрябин создаёт для себя пианино, где каждое прикосновение к клавишам тотчас вызывает на экране цвет, соответствующий нажатому тону.
Я был послушный и забито-образцовый советский ребёнок – четвёрки в дневниках были абсолютно недопустимы, и по последствиям приносили мне настоящие психологические травмы. Поэтому и в музыкальной школе поначалу я прилежно и усидчиво вытыкивал на купленном мне дешёвом пианино Чернигiв нудного Майкапара и ненавистного Черни.
При встречах с пассажиркой он или горько улыбался, или меланхолически расправлял свои роскошные длинные усы и пел в кают-компании, присаживаясь за пианино, самые меланхолические романсы.
Пахнет кухней. Пианино играет заглушённо. Скрипач пиликает на странной скрипке с вырезанными насквозь деками.
Тащь в хату пианино, граммофон с часами!
В нашей квартире нашлось много клавиров опер и ораторий, и хотя я так и не приобрёл технической сноровки пианиста и до сего времени не могу сыграть с полной уверенностью и без ошибок простую гамму, я научился тому, чего хотел, — брать в руки вокальную партитуру и, читая её, слышать музыку, как я слышал её на репетициях в исполнении матери и её коллег. Мне было легче играть аранжировки оркестровых сочинений, чем произведения для рояля. В конце концов, я настолько овладел незамысловатыми аккомпанементами того времени (ведь я знал, как их надо играть!), что певцы предпочитали моё сопровождение аккомпанементу многих отменных пианистов.
Если не будешь вглядываться в себя, чтобы быстрее достичь пробуждения, то тебе останется только ждать своего конца, и даже если на грани жизни и смерти у тебя возникнет хоть одна предосудительная мысль, то ты попадёшь на один из трёх путей, ведущих в юдоль зла, и бесчисленное число мировых периодов будешь страдать там, не имея даже малой надежды найти избавление.
— Красавица во вкусе Рубенса: широкие плечи, широкие бёдра, талия, для которой салфеточное кольцо может служить поясом, ну, словом, опоэтизированная цифра 8. «Она идёт тоже по набережной и время от времени глядит в окна магазинов и вдруг останавливается в экстазе перед лавкою торговца животными. В окне, на подвешенной трапеции, довольно большая обезьяна выделывает самые головоломные штуки. Постояв, моя незнакомка входит… Я за нею… Она торгует обезьяну, а моё сердце бьётся. Обезьяна сто́ит 160 франков. Она открывает крошечное портмоне, что-то соображает и с печалью в своих дивных изумрудных очах, со вздохом, сорвавшимся с её пухлых, почти детских губок, объявляет, что для неё это слишком дорого. Торговец, вообразивший, что мы вошли вместе, обращается ко мне: — Неужели, сударь вы откажете вашей супруге в этом невинном удовольствии, разве это дорого? Ведь это бабуин, одно его имя говорит за него. Его зовут Купидон. Дама покраснела вся, сплошь, мне показалось даже, что её шляпа и вуаль стали розовыми, а я, пользуясь положением, обращаюсь к ней: — Конечно, душечка, ты не должна отказывать себе в таких пустяках, если только обезьяна тебе нравится, вели доставить её на дом!»
Паника, охватывающая человека, когда он в толпе и разделяет общую участь, не так ужасна, как страх, переживаемый в одиночестве.